А болотов жизнь и приключения. А. Т. Болотов. Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанныя самим им для своих потомков. На государевой службе

русский писатель, мемуарист, философ-моралист, учёный, ботаник и лесовод, один из основателей агрономии и помологии в России

Андрей Болотов

Краткая биография

Детство и юношество

Андрей Болотов родился в своём родовом селе Дворянинове Алексинского уезда Тульской провинции (ныне Заокского района Тульской области). Единственный сын мелкого помещика из рода Болотовых Тимофея Петровича Болотова (1700? - 1750) и Мавры Степановны Бакеевой (1705? - 1752).

До 12 лет жил при отце, который служил полковником в архангелогородском полку. В этот полк десятилетний Болотов был зачислен каптенармусом. Отец сам преподавал сыну языки немецкий и французский, арифметику и географию. На тринадцатом году он был отдан к одному курляндскому дворянину, у которого был немец-учитель для детей, а вскоре Болотова отвезли в Санкт-Петербург в пансион одного француза. Здесь, однако, он проучился всего несколько месяцев. На четырнадцатом году Болотов потерял отца, умершего в Выборге, где квартировал в то время архангелогородский полк. После смерти отца, Болотов, будучи уже сержантом, по малолетству, был уволен в отпуск в деревню, где прожил до 16 лет и потерял мать, умершую в 1752 году. В деревне юноша много читал, изучая таким образом, географию, историю, геометрию, фортификацию и упражняясь в рисовании. По окончании отпуска Болотов отправился в полк, который находился тогда в Эстляндии.

Военная служба

В 1756 году в 19 лет поступил на службу офицером, в чине подпоручика. Когда началась Семилетняя война, отправился с полком в поход и участвовал в сражении при Гросс-Егерсдорфе.

В 1757 году, когда русские войска заняли Пруссию, Болотов был отправлен для караульной службы в Кёнигсберг. Вскоре Болотов был назначен там, как хорошо знающий немецкий язык, письмоводителем кёнигсбергской камеры. По прибытии генерала Н. А. Корфа, на которого было возложено управление кёнигсбергским королевством, Болотова прикомандировали к нему в качестве переводчика официальных бумаг, поступавших в канцелярию на немецком языке. Эту должность Болотов занимал и при преемнике Корфа, генерал-губернаторе В. И. Суворове. Временами Болотов нёс обязанности адъютанта при Корфе и Суворове. За время службы в Пруссии Болотов получил чин поручика. В свободное от службы время Болотов продолжал свои частные занятия, познакомился со многими из профессоров кёнигсбергского университета, брал у них книги и слушал лекции, особенно знаменитого в то время профессора философии Х. Крузиуса. Страсть к занятиям доходила у Болотова до того, что он и в канцелярии всегда имел при себе книги и краски для рисования. По кончине императрицы Елизаветы Петровны и по вступлении на престол Петра III Болотов покинул Кёнигсберг и поступил адъютантом к Н. А. Корфу, назначенному санкт-петербургским генерал-полицеймейстером.

В этой должности Болотов находился почти до самого вступления на престол Екатерины II. Незадолго перед тем, по повелению Петра III, у всех не командующих генералов были отобраны штаты, и Болотову следовало бы, оставаясь на службе, отправиться в свой полк в Силезию. Предпочитая учёные занятия военной службе, Болотов вышел в отставку в чине капитана и поселился в своём родовом имении.

Жизнь в деревне

Гравюра Л. А. Серякова с иллюстрации из книги А. Т. Болотова. Подпись под картиной: «Точное изображение, той комнаты и места, где писана сия книга в 1789 и 1790 году.»

В деревне Болотов отдался сельскому хозяйству и наукам. По различным руководствам иностранных авторов Болотов изучал теоретически все отрасли сельского хозяйства, начал записывать и свои наблюдения. Он занимался также различными этическими и педагогическими вопросами, издал книги по этике, философии и педагогике. Болотов предпочитал питаться местными продуктами и пропагандировал такой подход к производству пищевых продуктов.

Болотов завязал отношения с только что основанным Вольным экономическим обществом. Последнее приглашало сельских хозяев отвечать на разные сельскохозяйственные вопросы, и Болотов воспользовался этим. Он написал на заданные вопросы ответы, которые с одобрением были приняты и помещены в «Трудах» общества.

А. Т. Болотов. Гравюра Л. А. Серякова

Болотова избрали членом общества и продолжали печатать присылаемые им статьи, которых впоследствии набралось столько, что могла бы составиться целая сельскохозяйственная энциклопедия. Из всех отраслей сельского хозяйства Болотов особенно любил садоводство, занимаясь в своём имении разведением садов. Накупив по естествознанию и сельскому хозяйству много книг ещё в Пруссии, он год от году увеличивал свой книжный запас, так что с течением времени у него составилась замечательная библиотека.

Когда понадобился опытный сельский хозяин для управления Киясовской волостью (в Серпуховском уезде), купленной императрицей Екатериною II, то князь С. В. Гагарин по рекомендации Вольного экономического общества предложил Болотову сначала описать эту волость, а затем принять на себя и управление ею. Болотов более 23-х лет управлял собственными волостями императрицы, сначала только Киясовской, а потом также Богородицкой (Тульской губернии) и Бобриковской. За труды по управлению Болотов был удостоен Высочайшего благоволения и награждён чином коллежского асессора.

Деятель русской науки и культуры А. Т. Болотов на почтовой марке СССР. 1988 год

В это время Болотов приступил к изданию своих сочинений, как оригинальных, так и переводных. Так как Вольное экономическое общество не могло поместить в «Трудах» всех сочинений Болотова, то он стал издавать свой сельскохозяйственный еженедельный журнал «Сельской житель. Экономическое в пользу сельских жителей служащее издание», который издавался в 1776 и 1779 годах. В 1780 году Н. И. Новиков, издававший тогда «Московские ведомости», предложил Болотову для каждого номера газеты составлять по одному печатному листу под названием «Экономический магазин». Болотов с удовольствием принял это предложение и сотрудничал с «Московскими ведомостями» в течение 10 лет, с 1780 по 1790 годы, опубликовав там около 4000 статей. Единственным постоянным помощником Болотова был его сын, который занимался переписыванием набело. Из десятилетнего издания «Экономический магазин» составилась целая энциклопедия в 40 томов. В заглавии этого сочинения говорилось, что оно есть «собрание всяких экономических известий, опытов, открытий, примечаний, наставлений, записок и советов, относящихся до земледелия, скотоводства, до садов и огородов, до лугов, лесов, прудов, разных продуктов, до деревенских строений, домашних лекарств, врачебных трав и до всяких нужных и неизбежных городским и деревенским жителям вещей».

В 1771 году Болотов опубликовал в «Экономическом магазине» статью «Ботанические примечания о классах трав», в которой изложил систему растительного мира согласно классам линнеевской системы. Эта статья считается первым российским трудом по систематике растений.

По кончине императрицы Екатерины II собственные волости Её Величества были пожалованы графу А. Г. Бобринскому. Болотов отказался от управления ими, вернулся в свою деревню и принялся за литературные и сельскохозяйственные труды.

Болотов почти безвыездно проживал в своём Дворянинове. Только в 1803 году он пробыл по делам в Санкт-Петербурге 11 месяцев. Здесь Болотов познакомился с членами Вольного экономического общества и участвовал в еженедельных его собраниях. За услуги, оказанные сельскому хозяйству, общество присудило Болотову золотую медаль и о трудах его довело до сведения Государя. Император пожаловал Болотову бриллиантовый перстень.

Не только Вольное экономическое общество ценило труды Болотова: ещё раньше в 1797 году Болотов был избран почётным членом Королевско-саксонского лейпцигского экономического общества, а в 1820 году почётным членом Императорского московского общества сельского хозяйства - за постоянное участие в его трудах. В специальном органе этого общества - «Земледельческом журнале» - Болотов поместил целый ряд статей по садоводству.

Скончался в Дворянинове, не дожив трёх дней до своего 95-летия, что для тех времён было беспрецедентным долголетием. Похоронен на кладбище села Русятина (ныне Заокского района Тульской области). Могила сохранилась.

Болотов в Богородицке

Значительную часть своей жизни (с 1776 по 1797 годы) Андрей Тимофеевич посвятил Богородицку. Здесь, в имении графов Бобринских, по его проекту и при его активном участии был разбит первый в России пейзажный парк, составляющий вместе с дворцом Бобринских (архитектор И. Е. Старов) Богородицкий дворцово-парковый ансамбль.

Достижения в сельском хозяйстве

В своей капитальной работе «О разделении полей» (1771) и других трудах Болотов впервые в России печатно предложил широко вводить севооборот, определять приёмы возделывания культурных растений, исходя из местных природных условий (прежде всего, погоды и почвы), выступал за своевременность и пропорциональность внесения удобрений даже на чернозёмах. Его интересовало всё: от борьбы с сорняками на пшеничных полях до получения крахмала из картофеля с помощью машин. Он составил первое русское ботаническое описание сорных, лекарственных и культурных растений.

Болотов особенно любил садоводство, занимаясь в своём имении разведением плодовых садов. Опыт садовода, природное любопытство, страсть к познанию нового, острый глаз, тщательность позволили Болотову стать первым русским учёным-помологом, давшим описание более 600 сортов яблонь и груш и создавшим ряд новых сортов плодовых культур. Наблюдая за своими яблонями, Болотов увидел и впервые описал явление дихогамии. В работах Болотова можно найти в самой общей форме мысли об использовании того, что мы сейчас называем гибридизацией. Научная помология, основоположником которой считается Андрей Тимофеевич Болотов, возникла в конце XVIII столетия и существенно отличалась от описательной тем, что классификация сортов яблони и груши проводилась по «существенным и случайным» признакам. В группу случайных А. Т. Болотов ввёл признаки, меняющиеся под влиянием окружающей среды и агротехники - величину, форму и окраску плодов, толщину и длину побегов. К существенным, то есть мало изменяющимся, он относил строение блюдца и воронки, толщину и характер поверхности кожицы плода, твёрдость и вкус мякоти, строение сердцевины и продолжительность хранения плодов. При описании сортов всесторонне характеризовались морфологические признаки плодов (как это было в период описательной помологии) и признаки дерева.

Болотов предложил принципы «рубления, поправления и заведения лесов».

Андрей Тимофеевич Болотов приложил силы к массовому распространению на Руси картофеля.

Болотов составил первое русское «Руководство к познанию лекарственных трав» (1781).

«Записки» Болотова

Андрей Тимофеевич Болотов знаменит благодаря своему многотомному труду, который он писал около тридцати лет, с 1789 по 1816 года. Это труд - его «Записки», носящие название «Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков». Он ярко изобразил внутренний быт русского общества за всё XVIII столетие, начиная с 1738 года, касаясь самых разных его сторон. Эти «Записки» - главнейший из материалов по истории русского быта; они дают подробные сведения о домашнем и общественном воспитании русских дворян, сведения об их провинциальной и столичной, домашней и общественной жизни, об их военной и домашней службе. Кроме того, «Записки» дают понятие о состоянии сельского хозяйства, русской литературы, науки и книжной торговли и довольно подробно говорят об участии России в войне с Фридрихом II и о войнах Екатерины с турками, поляками и шведами.

Далее, в «Записках» много важного о биографии государственных и общественных российских деятелях с 1740 по 1793 года. Также рассказывается о правительственных распоряжениях восьми царствований, с Петра I , до Екатерины II, причём сообщается немало подробностей о русском дворе времён Елизаветы Петровны, Петра III и Екатерины II. Таким образом, помимо важного автобиографического значения, «Записки» представляют драгоценнейшее достояние русской исторической литературы. Этот памятник XVIII столетия долгое время находился в рукописи, в семейном архиве потомков Болотова. В 1839 году появляются первые небольшие отрывки из «Записок» в «Сыне Отечества», книга 8 и 9, но переделанные и исправленные. Затем в «Отечественных Записках» 1850 и 1854 годах, в томах 69-78, появляются сначала первые четыре части «Записок» Болотова (всего 29 частей), а после того пятая и шестая части, но как и раньше, в исправленном виде, с опущением многих рассуждений. В 1858 и 1860 годах в «Библиотеке для чтения» тоже печатаются некоторые отрывки из 7, 8 и 9 частей «Записок», без переделок, но с пропусками в десятки страниц. Наконец в 1870 году, в первый год издания «Русской Старины», в приложении к ней, а затем в отдельном изданием, «Записки» Болотова появились впервые почти целиком, без всяких изменений. В отдельном издании «Записки» разбиты на четыре обширных тома: в первый входит I-VII части, с 1738 по 1760 год, второй - части VIII-XIV, с 1760-1771, третий - части XV-XXI, с 1771 по 1784 год, и четвёртый - части XXII-XXIX, с 1785 по 1795 год. Позднее были обнаружены XXXV, XXXVI и XXXVII части о 1799 −1802 годах и особые томики, заключавшие описание 1802 г. с 7-го октября и 1805 г. жизни писателя (Русская Старина, 1889, т 62, стр. 535-576; т 64, стр. 23-30; 1895, т 84, стр. 135-155. Литературное Наследство, 1933, т 9-10, стр. 154-221).

Семья

4 июля 1764 года женился на Александре Михайловне Кавериной (1751-1834), дочери дворянина Михаила Григорьевича Каверина (1719-1750) и Марии Аврамиевны Арцыбашевой (ум. 1814). Дети:

Дмитрий Андреевич (1766-1766)
Елизавета Андреевна (1767-1804), жена с 1788 года тамбовского дворянина Петра Герасимовича Шишкова (ум. 1767?)
Степан Андреевич (1768-1773)
Павел Андреевич (1771-1850), у него сын Алексей Павлович (1803-1853)
Анастасия Андреевна (1773-1820), жена П. И. Воронцова-Вельяминова
Ольга Андреевна (1775-1800), жена Ф. И. Бородина
Александра Андреевна (1777-1778)
Екатерина Андреевна (1778-после 1850), жена А. П. Пестова
Варвара Андреевна (1781-1782)

Библиография

«Детская философия, или нравоучительные разговоры между одной госпожой и её детьми, сочинённые для споспешествования истинной пользы молодых людей», изданная в Москве в двух частях, в 1776-1779 годах. Впоследствии Болотов написал продолжение этой книги, в восьми частях, оставшихся в рукописи.
«Путеводитель к истинному человеческому счастью», в трёх частях, 1784
«Чувствования христианина при начале и конце каждого дня, относящиеся к самому себе и к Богу», 1781
«Об электрицизьме и о лечении оным разных болезней», 1803
«Несчастные сироты», драма в трёх действиях, 1784

Новейшие публикации

Болотов А. Т. Детская философия. / Подг. текстов, вст. ст., комм. Т. В. Артемьева, М. И. Микешин. - СПб.: Петрополис, 2012. - 854 с.
Болотов А. Т. Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков. - М.: Современник, 1986. - 768 с. - (Память). - 100 000 экз.
Болотов А. Т. Записки Андрея Тимофеевича Болотова. 1737-1796: В 2 т. / Предисл., примеч. В. Н. Ганичева. - Тула: Приок. кн. изд-во, 1988 - (Отчий край). - 100 000 экз.
Болотов А. Т. Избранные труды / Сост. А. П. Бердышев, В. Г. Поздняков. - М.: Агропромиздат, 1988. - 416 с. - (Классики отечественной сельскохозяйственной науки). - 4500 экз.
Памятник протекших времён, или Краткие исторические записки о бывших происшествиях и носившихся в народе слухах. 1796. - Калининград, Янтарный сказ, 2003. - 192 с. [Миниатюрное издание, формат 75×80 мм, тираж 3000 экз, из них 100 переплетёно в коже] (Текст печ. по изд. - М.: Изд. Киселёва, 1875). (То же: М.: Современник, 1990. - Ч. 1, Ч. 2, Комментарии).
Болотов А. Т. Жизнь и приключения Андрея Болотова: Описанные им самим для своих потомков: В 3 т. / Вступ. ст. С. Ронского; Примеч. П. Жаткина, И. Кравцова. - М.: Терра, 1993.
О душах умерших людей / Подг. текстов, вст. ст., комм. Т. В. Артемьевой. - СПб.: Алетейя, 2006.

Неизданное

Большое количество сочинений Болотова остаются неизданными; некоторые из них довольно объёмисты.

Произведения Андрея Тимофеевича Болотова, если их собрать воедино, вряд ли уместятся в три сотни томов. Все они талантливы, выверены, основаны на жизненном и научном опыте автора. Ныне о Болотове написаны книги, на него ссылаются в диссертациях по филологии и философии, архитектуре и агрономии. И всё же замечательный писатель и учёный-энциклопедист пребывает в забвении, он почти неизвестен широкой российской общественности. Попытаюсь восполнить этот пробел .

На государевой службе

Андрей Болотов родился в 1738 году в поместье Дворяниново, что под Тулой, в семье офицера.

Раннее детство Андрея прошло в расположении Архангелогородского полка, которым командовал его отец. Его первыми учителями были полковой писарь и унтер-офицер - немец на российской службе. Мальчик учился с охотой, рано проявив свой талант к самообразованию, в совершенстве овладел немецким языком.

В 14 лет Андрей Болотов остался сиротой. Он поселился в Санкт-Петербурге у своего дяди Т. А. Арсеньева и продолжил образование: постиг основы различных наук и ремёсел, тонкости фортификации, черчения, рисования, овладел французским языком, освоил игру не только на скрипке, но и на гуслях, бальные танцы, набрался светского лоска и учтивого обхождения.

В 1755 году Андрей прибыл на службу в Архангелогородский полк. Подпоручик Болотов участвовал в Семилетней войне, которую король Пруссии Фридрих II проиграл и был вынужден отдать восточно-прусские земли императрице Елизавете.

В 1758 - 1761 годах поручик Болотов состоял при канцелярии российского генерал-губернатора Восточной Пруссии Н. А. Корфа и сменившего его В. А. Суворова, отца будущего генералиссимуса. В Кенигсберге в управлении военного коменданта Андрей Тимофеевич оказался единственным русским офицером, который мог переводить документы с русского на немецкий и обратно. Относительно свободный по службе, он получил возможность заниматься науками, слушать лекции местных профессоров, бывать в театрах. К этому времени относятся и его первые литературные опыты, в том числе "Памятная книжка, или Собрание разных нравоучительных правил, собственно себе для разных случаев написанных" (1761), заключающая в себе 365 (по числу дней года) правил морали.

Новый император Пётр III отозвал барона Корфа в Санкт-Петербург, чтобы назначить генерал-полицмейстером столицы.

В январе 1762 года генерал вытребовал к себе Болотова, который стал его флигель-адьютантом. По долгу службы Андрею Тимофеевичу приходилось часто бывать при дворе. Многое из происходившего в правление царя Петра Фёдоровича возмущало Болотова. Однако он не принял участия в заговоре, хотя Григорий Орлов - знакомый ещё по Кенигсбергу - неоднократно звал к себе для "важного разговора".

Когда Пётр III подписал указ "О вольности дворянской", Болотов подал прошение об отставке, "душа моя... жаждала единственно только мирной, сельской, спокойной и уединённой жизни, в которой бы мог я заниматься науками", - вспоминал он впоследствии. Летом 1762 года Андрей Тимофеевич уехал в своё имение Дворяниново.

Как поднять "дворянское гнездо"?

На отставного капитана отчий дом произвёл удручающее впечатление: всюду ветхость и запустение. И никакой надежды быстро поправить дело - Болотов был мелкопоместным дворянином, владельцем 27 крестьянских дворов.

А пора было обзаводиться семьёй. Болотову указали на девицу Каверину, тогда - 12-летнюю девочку. За ней давали сто душ приданого. Андрей Тимофеевич посватался и получил согласие родителей невесты. Когда Александре Михайловне исполнилось 14 лет (официально признанный брачный возраст), сыграли свадьбу. Семья росла (всего у Болотовых родилось девять детей), увеличивались расходы, надо было изыскивать и новые источники прибыли. Сама жизнь заставила помещика стать рачительным хозяином и грамотным экономистом. Устраивая имение, он добивался большей рентабельности каждой отрасли хозяйства, для этого потребовались знания.

Болотов счёл своим патриотическим долгом просвещение владельцев российской нивы. Он видел, что дворяне, освобождённые от обязательной службы, вернулись в поместья и начали заниматься хозяйством. Но у большинства это плохо получалось. Построить дворец или разбить парк - это считалось достойным делом. "Но разве дело дворянина копаться в навозе?" - часто слышал от соседей Андрей Тимофеевич. Сам он не только не гнушался этой работы, но предложил систему эффективного использования органических удобрений.

Болотов пишет одну работу за другой, излагая правила рациональной организации земледелия, лесоводства и других отраслей "сельской экономии". Он составляет "Наказ, или наставление управителю...", в действительности - руководство, как создать имение, в котором были бы развиты растениеводство, животноводство, сад, пасека, мельница и многое другое, и всё приносило бы наибольший доход.

Болотова по праву можно назвать одним из основоположников сельскохозяйственной науки в России.

Мастер русского ландшафта

В 1774 - 1776 годах А. Т. Болотов управлял имениями Екатерины II в Киясовской волости, а с 1776-го и на протяжении двадцати лет - в Богородицкой волости. Здесь ему пришлось устраивать жизнь 20-тысячного населения царских поместий с центром в городе Богородицке, где по проекту архитектора Ивана Старова возводился дворец. Андрей Тимофеевич занимался достройкой дворца и соборной церкви, разработал проект планировки города, утверждённый Екатериной II, и устроил чудо-парк, и по сей день приводящий в восхищение посетителей.

До этого в России парки при императорских дворцах или в имениях высших сановников устраивались иностранцами либо во французском регулярном стиле (с прямыми аллеями, симметрией - как в Версале), либо в английском (с извилистыми тропинками, "руинами").

Для российских условий парки, спланированные по западным образцам, мало подходили. У нас другой климат, иная растительность, отличные от западных вкусы. В русских парках следует высаживать не только декоративные, но и плодовые деревья, сочетая эстетический и хозяйственный подход. И Болотов создал в Богородицке первый в России по-настоящему русский парк. И до сих пор там можно полюбоваться видом из окна полукруглого зала дворца, от которого пятью лучами расходятся аллеи. Болотов устроил пруд с островом посредине (а в пруду разводил карпов), мостик, водопады, фонтан, беседки.

Опыт устроительства парка отражён в статьях Болотова по садоводству - учебнике русского садово-паркового искусства.

В Богородицке Андрей Тимофеевич также собирает травы, изучает их полезные свойства и занимается (бесплатно) врачеванием крестьян, устраивает первый в России детский театр - сам пишет для него пьесы, рисует декорации, репетирует с артистами, исполняет некоторые роли.

Екатерина II, дабы обеспечить будущее своего сына от Григория Орлова графа А. Г. Бобринского, пожаловала ему Богородицкую волость. Болотов, не желая служить частному лицу, вышел в отставку и с тех пор жил в Дворянинове, занимаясь учёными и литературными трудами.

Начало сельской журналистики

В 1778 году Болотов принял предложение издателя Х. Ридигера выпускать еженедельный журнал "Сельский житель". Он писал обо всём, что волновало сельских хозяев, заявлял, например, что пора прекратить ввоз сельскохозяйственной продукции из-за границы, - разве трудно организовать её производство в России? Зачем платить деньги иностранцам?

С 1780 года в течение десяти лет в издательстве Н. Новикова Болотов издавал "Экономический магазин". Его 40 томов стали настоящей энциклопедией сельского хозяйства. На страницах журнала Болотов выступает как почвовед, агроном, животновод, мелиоратор, селекционер, изобретатель сельскохозяйственных машин и орудий, ботаник, популяризатор знаний и пропагандист передового отечественного и зарубежного опыта. Он составил каталог более 600 сортов яблок и груш, равного которому не было.

Болотов много переводил с иностранных языков, но и его статьи появились на Западе. Его избрали членом Лейпцигского Королевского Саксонского экономического общества.

Нравственный писатель

Екатерина II говорила о необходимости воспитания "новой породы людей", свободных от пороков современного ей общества, а Болотов своими книгами повышал уровень культуры и нравственности провинциального российского дворянства. Из-под его пера вышел педагогический труд "Детская философия", с которым каждый помещик мог стать достойным воспитателем своих чад. В беседах автор рассказал о своём идеале деятельного христианина.

Основы собственного миропонимания Болотов излагает в сочинениях "Чувствования христианина при начале и конце каждого дня на неделе, относящиеся к самому себе и к Богу" и "Путеводитель к истинному человеческому счастью...". Он берётся за разрешение коренных мировоззренческих вопросов:

"Что нужнее для нас, как знать Того, Кто бытию нашему причиною, и уметь на следующие великие вопросы ответствовать: что такое мы? Откуда и отчего взялись? Где, в каких обстоятельствах и зачем живём, и что с нами впредь будет?.. Человек, никогда о том не помышляющий... почти не достоин того, чтобы он носил на себе это имя".

Наибольшую известность получила написанная прекрасным русским языком книга "Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков" (в четырёх томах), составленная в виде двух сотен писем к читателю.

И всё же митрополит Евгений (Болховитинов) в своём "Новом опыте исторического словаря о российских писателях" называет Болотова "писателем экономическим". Почему?

Заслуги перед Отечеством

Ни одно конкретное сочинение Болотова не произвело революцию в науке. Однако благодаря его трудам в сельскохозяйственной практике изменения произошли поистине революционные.

Андрей Тимофеевич выработал принципы планирования: 1) все замышляемые дела соразмерять с имеющимися ресурсами; 2) отдавать приоритет "нужнейшим пред другими вещами"; 3) до тонкостей представить, что нужно создать, и выстроить мостик от сегодняшнего состояния дел к будущему... И потому с малыми ресурсами мог быстро сделать то, что другим не удавалось и с большими деньгами.

А секрет его популярности в том, что он живо чувствовал назревшие задачи общества и немедленно на них отзывался. При этом он считал, что нововведения оправданы лишь экономическим эффектом.

Болотов считал неразумным делом проведённую Екатериной II конфискацию земель у монастырей, потому что монашеские обители - это твердыни веры, а вера - оплот нравственности народа. Болотов всегда находил оптимальные решения, потому что рассматривал хозяйство как некий организм, в котором все части взаимосвязаны:"Соблюдение должных пропорций между скотоводством и хлебопашеством есть главный пункт внимания сельского хозяйства..." Растениеводство обеспечит скот необходимым количеством кормов, а животноводство даст навоз для удобрения полей. При трёхполье нельзя добиться оптимального соотношения этих двух отраслей, нужны кормовые поля, засеваемые клевером, люцерной...

Поэтому Болотов предложил перейти от трёхполья к семипольному севообороту. Его статья "О разделении полей" стала первым в России руководством по введению севооборотов и организации сельскохозяйственных территорий. О преимуществах многопольных севооборотов узнали многие сельские хозяева, и понемногу это новшество стало получать распространение в России. По Болотову, ни в поле, ни в саду не должно оставаться ни одного не работающего, не используемого клочка земли. Всё должно приносить доход. Ничто в хозяйстве не должно пропадать.

Сейчас даже трудно себе представить, что подсолнух и томаты использовались как декоративные культуры - это Болотов ввёл их употребление в пищу. Много сил положил он и на пропаганду картофеля, с которым познакомился во время своего пребывания в Пруссии. Его статьи о картофеле стали первыми в России публикациями об этой культуре, ставшей у нас "вторым хлебом".

Болотов стал основоположником систем земледелия, отвечающих требованиям экологии и исключающих истощение и деградацию почв. "Натура ничего не произвела, что бы не служило какой-нибудь пользе". Но надо пользоваться природой, не разрушая её.

Его возмущало варварское отношение к лесным богатствам России. И в XVIII веке леса безжалостно вырубались, и необработанная древесина отправлялась на экс порт. Все выгоды доставались иностранцам. Болотов первым в России разделил свой лес на 30 делянок и вырубал только по одной в год (сразу же производя посадки), чтобы через 30 лет на первой делянке уже вырос готовый к использованию лес.

Болотов разработал проекты усадеб разного типа, чтобы приличные дома могли себе построить даже хозяева средней руки.

Андрей Тимофеевич стремился найти идеал хозяйства, идеал взаимоотношений человека с природой. "Земля сама собой исправиться не может и ества (естества) своего переменить не может: она требует себе вспоможения от рук человеческих..."

Сам Болотов был деятельным тружеником, а потому и в других не терпел лени. Он обращался к крестьянам, свободным от крепостной зависимости: "Хлеба стоят у вас скирды целые тысячи, а живёте вы так худо и так бедно, так беспорядочно... Одни только кабаки и карманы откупщиков наполняются вашими избытками, вашими деньгами. А Отечеству один только стыд вы собою причиняете".

Большая жизнь

Андрей Тимофеевич Болотов успел сделать много потому, что выработал для себя оптимальный строй жизни. Вставал до рассвета, ложился в десять вечера. Ел мало и только простую пищу, не курил, пил только квасы и травяные настои с мёдом. Перемежал труд за письменным столом с работой в саду. В 83 года на своём дне рождения он танцевал так, что утомил и молодых. В старости Болотов ослеп, но продолжал диктовать свои тексты.

Не меньшее значение для творческого долголетия имело и особое душевное состояние. Болотов был дружелюбен, никому не завидовал, во всех жизненных ситуациях старался видеть светлую сторону.

Заслуги Болотова были признаны государством: присвоен чин коллежского асессора (восьмой класс в табели о рангах), император Александр Павлович пожаловал перстень с алмазами.

Умер Андрей Тимофеевич Болотов в 1833 году, за несколько дней до 95-летия, пережив восемь российских самодержцев.

Болотов и современность

Чем же интересен Болотов в наши дни? Как человек, светлая личность, он воплощает идеал деятельного православного христианина, всю жизнь служившего Богу, Родине и людям.

Как сельский хозяин и учёный, Болотов мыслил системно, хозяйство развивал комплексно, приближаясь к замкнутому циклу производства, вёл интенсивное и инновационное земледелие в условиях уже начавшегося перехода на рыночные рельсы.

Во многих отношениях Болотов опередил своё время на 150 - 200 лет. Нашему сельскому хозяйству до сих пор присущи глубокие диспропорции, а у Болотова гармонизация всех отраслей хозяйства достигалась и на практике. Поэтому глубокое проникновение в его систему - ещё впереди.

Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков. I., 1993.
Детская философия, или Нравоучительные разговоры между одною госпожою и её детьми. М, 1776.
Чувствования христианина при начале и конце каждого дня в неделе, относящиеся к самому себе и к Богу. М, 1781.
Путеводитель к истинному человеческому счастию. Опыт нравоучительных и отчасти философических рассуждений о благополучии человеческой жизни и о средствах к приобретению оного. М., 1784.
Любченко О.Н. Андрей Тимофеевич Болотов. Тула, 1988.

Музей-усадьба А.Т. Болотова "Дворяниново". Тульская область, Заокский р-н, д. Дворяниново.
Богородицкий Дворец-музей и парк. Тульская область, г. Богородицк.

Приведенных нами выписок, как кажется, достаточно, чтобы иметь понятие о тех искажениях, которым подверглась почти каждая страница первых шести частей подлинных записок Болотова при напечатании их двадцать лет тому назад. Восемь лет спустя после первой попытки кое-что напечатать из записок Болотова сделана была вторая попытка в этом же роде: в 1858 году в "Библиотеке для Чтения" в т. CXLVIII, CL и CLII, и наконец в том же журнале в 1860 году, в т. CLVIII напечатаны части 7, 8 и 9 записок; но и при этом - явилась лишь выборка отдельных эпизодов, причем, впрочем, искажений собственно языка подлинника мало, но пропуски в печати против подлинной рукописи встречаются десятками страниц, и это в описании событий в высшей степени интересных в 1760–1762 годах.

Просвещенной любви к литературе отечественной истории - Павла Алексеевича и Владимира Алексеевича Болотовых, - родных правнуков Андрея Тимофеевича, - "Русская Старина" обязана тому, что получила возможность, с первого же своего выпуска, начать печатание драгоценных записок. В виду неоспоримых достоинств и важности труда A. T. Болотова, объем его не пугает редакцию "Русской Старины"; но чтобы читатели в возможно скорейшем времени получили полный экземпляр этих записок, мы печатаем их в возможно компактном виде, в два столбца и мелких, хотя, как могут заметить, вполне четким шрифтом. В тех же видах мы не сочли возможным обставлять эти записки какими бы то ни было примечаниями: в противном случае это чрезвычайно отдалило бы время окончательного отпечатания всех частей записок - Болотова. Впрочем, в случае если представится то удобным, "Русская Старина" не замедлит, начиная с одной из последующих частей записок Болотова, печатать их, в этом же формате и тем же шрифтом, совершенно отдельными от журнала выпусками, именно для того, чтобы этот драгоценный историко-литературный памятник скорее явился во всем своем объеме в свет, и в таком случае собственно при журнале, взамен автобиографии Болотова, явятся мемуары других русских общественных деятелей; собранием записок и воспоминаний которых редакция "Русской Старины" весьма богата.

В заключению скажем, что: записки Болотова являются в нашем издании без малейших пропусков или тем более искажений. Но печатая их дословно, мы не нашли нужным воспроизводить орфографию подлинника, так как она, без всякой пользы для дела, затрудняла бы чтение.

М. Семевский.

Часть первая

НАЧИНАЯ С ПРЕДКОВ И ДО 1750 ГОДА ВКЛЮЧИТЕЛЬНО

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ

Не тщеславие и не иные какие намерения побудили меня написать сию историю моей жизни; в ней нет никаких чрезвычайных и таких достопамятных и важных происшествий, которые бы достойны были преданы быть свету, а следующее обстоятельство было тому причиною.

Мне во всю жизнь мою досадно было, что предки мои были так нерадивы, что не оставили после себя ни малейших письменных о себе известий и чрез то лишили нас, потомков своих, того приятного удовольствия, чтоб иметь об них и о том, как они жили и что с ними в жизни их случилось и происходило, хотя некоторое небольшое сведение и понятие. Я тысячу раз сожалел о том и дорого б заплатил за каждый лоскуток бумажки с таковыми известиями, если б только мог отыскать что-нибудь тому подобное. Я винил предков моих за таковое небрежение, а не хотя и сам сделать подобную их и непростительную погрешность и таковые же жалобы со временем и на себя от моих потомков, - рассудил употребить некоторые праздные и от прочих дел остающиеся часы на описание всего того, что случилось со мной во все время продолжения моей жизни, равно как и того, что мне о предках моих по преданиям от престарелых родственников моих, которых я застал при жизни, и по некоторым немногим запискам отца моего и дяди, дошедшим до моих рук, было известно, дабы сохранить, по крайней мере, и сие немногое от забвения всегдашнего, а о себе оставить потомкам мою незабвенную память.

При описании сем старался я не пропускать ни единого происшествия, до которого достигала только моя память, и не смотрел, хотя бы иные были из них и самые маловажные, случившиеся еще в нежнейшие лета моего младенчества. Сие последнее делал я наиболее для того, что напоминание и пропитывание происшествий, бывших во время младенчества и в нежные лета нашего возраста, причиняют и самим нам некоторое приятное удовольствие. А как я писал сие не в том намерении, чтоб издать в свет посредством печати, а единственно для удовольствования любопытства моих детей и тех из моих родственников и будущих потомков, которые похотят обо мне иметь сведения, то и не заботился я о том, что сочинение сие будет несколько пространно и велико, а старался только, чтоб чего не было пропущено; почему в случае если кому из посторонних случится читать сие прямо набело писанное сочинение, то и прошу меня в том и в ошибках благосклонно извинить. Наконец, что принадлежит до расположения описания сего образом писем, то сие учинено для того, чтоб мне тем удобнее и вольнее было рассказывать иногда что-нибудь и смешное.

ИСТОРИЯ МОИХ ПРЕДКОВ И ПЕРВЕЙШИХ ЛЕТ МОЕЙ ЖИЗНИ

Письмо 1-е

Любезный приятель! Наконец решился я предприять тот труд, который давно уже был у меня на удив, и которыми вам с толикою нетерпеливостью видеть хотелось, а именно, сочинить историю моей жизни, или опиисать все то, что случилось со мною во все течение моего жизни; я посылаю к вам теперь начало сего труда, предприятого не менее для удовольствования и вашего любопытства, сколько и для пользы и любопытного сведения обо мне, моим будущим потомкам. Если труд сей будет им угоден, то должны они благодарить несколько и вас за оный, ибо еслиб ныне побудили меня к тому, то может бы не собрался я никогда к действительному приступлению к сему давно уже замышляемому делу. Вы уничтожили нерешимость мою и рассеяли те сумнительства, кои удерживали меня до сего от предприятия теперешнего и нашли способ, удостоверить меня, что обстоятельство, что жизнь моя не такова славна, чтоб стоила описания и что в течение оной не случилось со мною никаких чрезвычайных, редких и особливого примечания достойных происшествий, ни мало не мешает описать мне жизнь свою. Вы уговорили и уверили меня, что в происшествиях, бывших со мною и без того много кой-чего такого найдется, о чем можно писать и рассказывать, и о чем как вам, так и потомкам моим можно будет не без удовольствия и любопытства читать и слушать. Но я не знаю, не ошибаетесь ли вы в том, любезный приятель! Я исполню ваше желание; но буде последующее описание жизни моей не будет для вас таково любопытно, весело и приятно, как вы себе воображаете, то вините уже сами себя, а не меня; ибо мне не достанется другого делать, как пересказывать вам только то, что действительно со мною случилось и вы сами того верно не похотели б, чтоб я для украшения моего сочинения, или для придания ему более приятности стали выдумывали небылицы, или затевать и прибавлять что-нибудь лишнее, к бывшим действительно приключениям. Теперь, прежде приступления к действительному началу моей истории, надобно вас попросить о двух вещах. Во-первых, чтоб вы дозволили мне начало учинить кратким описанием всего того, что известно мне о моих предках, дабы чрез то сохранили, память об них моим потомкам, и чтоб не поскучали вы, если описание сие, следовательно, самое начало сочинения моего будет несколько сухо и скучновато. Во-вторых, чтоб не поскучали уже и тем, что я последующую затем историю мою начну с самого моего младенчества и буду рассказывать и все то, что помню еще я из случившегося со мною в сие нежнейшее и можно сказать, наиприятнейшее для нас время жизни. Я располагаюсь делать сие для того, что напоминание сих происшествий производит самому мне некоторое увеселение, ибо человек приводя себе на память все то, что случалось с ним в младенчестве и в малолетстве, власно как возвращается на то время в тогдашний возрасте и сладость тогдашней жизни, чувствует вновь и при самой своей старости. Сверх того, описание сих в самом деле, хотя сущих безделиц, может быть придаст сколько-нибудь и всему сочинению более приятности, и сделает его для чтения не таковым скучным.

Родился в своём родовом сельце Дворянинове Алексинского уезда Тульской губернии (ныне Заокского района Тульской области).

До 12 лет жил при отце, который служил полковником в архангелогородском полку. В этот полк десятилетний Болотов был зачислен каптенармусом. Отец сам преподавал сыну языки немецкий и французский, арифметику и географию. На тринадцатом году он был отдан к одному курляндскому дворянину, у которого был немец-учитель для детей, а вскоре Болотова отвезли в Петербург в пансион одного француза. Здесь, однако, он проучился всего несколько месяцев. На четырнадцатом году Болотов потерял отца, умершего в Выборге, где квартировал в то время архангелогородский полк. После смерти отца, Болотов, будучи уже сержантом, по малолетству, был уволен в отпуск в деревню, где прожил до 16 лет и потерял мать, умершую в 1753 году. В деревне юноша много читал, изучая таким образом, географию, историю, геометрию, фортификацию и упражняясь в рисовании. По окончании отпуска Болотов отправился в полк, который находился тогда в Эстляндии.

Военная служба

В 1756 году вступает в службу девятнадцатилетним офицером, в чине подпоручика. Когда началась Семилетняя война, отправляется с полком в поход и участвует в сражении при Гросс-Егерсдорфе.

В 1757 году, когда русские войска заняли Пруссию, Болотов был отправлен для караульной службы в Кёнигсберг. Вскоре Болотов был назначен там, как хорошо знающий немецкий язык, письмоводителем кёнигсбергской камеры. А по прибытии генерала Корфа, на которого было возложено управление кёнигсбергским королевством, Болотова прикомандировали к нему в качестве переводчика официальных бумаг, поступающих в канцелярию на немецком языке. Эту должность Болотов занимал и при преемнике Корфа, генерале-губернаторе Суворове. Временами Болотов нёс обязанности адъютанта при Корфе и Суворове. За время службы в Пруссии Болотов получил чин поручика. В свободное от службы время Болотов продолжал свои частные занятия, познакомился со многими из профессоров кёнигсбергского университета, брал у них книги и слушал лекции, особенно знаменитого в то время профессора философии Крузиуса. Страсть к занятиям доходила у Болотова до того, что он и в канцелярии всегда имел при себе книги и краски для рисования. По кончине Императрицы Елизаветы Петровны и по вступлении на престол Петра III Болотов покидает Кёнигсберг и поступает адъютантом к Корфу, назначенному санкт-петербургским генерал-полицеймейстером.

В этой должности Болотов находится почти до самого вступления на престол Екатерины II. Когда незадолго перед тем, по повелению Петра III, у всех не командующих генералов были отобраны штаты и Болотову следовало бы, оставаясь на службе, отправиться в свой полк в Силезию, тогда, предпочитая учёные занятия военной службе, Болотов выходит в отставку в чине капитана и поселяется в своём родовом имении.

Жизнь в деревне

Когда понадобился опытный сельский хозяин для управления Киясовской волостью (в Серпуховском уезде), купленной Императрицей Екатериною II, то князь С. В. Гагарин по рекомендации Вольного экономического общества предложил Болотову сначала описать эту волость, а затем принять на себя и управление ею. Болотов более 23-х лет управлял собственными волостями Императрицы, сначала только Киясовской, а потом также Богородицкой (Тульской губернии) и Бобриковской. За труды по управлению Болотов был удостоен Высочайшего благоволения и награждён чином коллежского асессора.

По кончине императрицы Екатерины II, собственные волости Её Величества были пожалованы графу А. Г. Бобринскому. Болотов отказался от управления ими, вернулся в свою деревню и принялся за литературные и сельскохозяйственные труды.

Скончался в Дворяниново, не дожив трёх дней до своего 95-летия, что для тех времён было беспрецедентным долголетием. Похоронен на кладбище села Русятина (ныне Заокского района Тульской области). Могила сохранилась до наших дней.

Болотов и Богородицк

Достижения в сельском хозяйстве

Болотов особенно любил садоводство, занимаясь в своем имении разведением плодовых садов. Опыт садовода, природное любопытство, страсть к познанию нового, острый глаз, тщательность позволили Болотову стать первым русским учёным-помологом, давшим описание более 600 сортов яблонь и груш и создавшим ряд новых сортов плодовых культур. Наблюдая за своими яблонями, Болотов увидел и впервые описал явление дихогамии. В работах Болотова можно найти в самой общей форме мысли об использовании того, что мы сейчас называем гибридизацией.

Болотов предложил принципы «рубления, поправления и заведения лесов».

Андрей Тимофеевич Болотов первым в России приступил к выращиванию картофеля на огороде (а не на клумбах), положив тем самым начало массовому распространению на Руси «второго хлеба». В 1840 г. Правительство предприняло меры по внедрению культуры выращивания картофеля, что встретило сильное сопротивление крестьян («картофельные бунты» в 1842).

Болотов составил первое русское «Руководство к познанию лекарственных трав» (1781).

«Записки» Болотова

Библиография

«Детская философия, или нравоучительные разговоры между одной госпожой и её детьми, сочинённые для споспешествования истинной пользы молодых людей», изданная в Москве в 2-х частях, в 1776-1779 годах. Впоследствии Болотов написал продолжение этой книги, в 8 частях, оставшихся в рукописи
«Путеводитель к истинному человеческому счастью», в 3-х частях, 1784
«Чувствования христианина при начале и конце каждого дня, относящиеся к самому себе и к Богу», 1781
«Об электрицизьме и о лечении оным разных болезней», 1803
«Несчастные сироты», драма в 3 действиях, 1784
Болотов А. Т. Жизнь и приключения Андрея Болотова: Описанные им самим для своих потомков: В 3 т. М.: ТЕРРА, 1993. ISBN 5-85255-382-4 (Вс. ст. С. Ронского; Примеч. П. Жаткина, И. Кравцова).
О душах умерших людей / Подготовка текстов, вступительная статья, комментарии Т. В. Артемьевой. - СПб.: Алетейя, 2006. - ISBN 5-89329-878-0

Неизданное

Большое количество сочинений Болотова остаются неизданными; некоторые из них довольно объёмисты.

«Современные известия о первой французской войне» (1805-1810)
«Описания последней французской войны», в 30 частях, с 1811 по 1815 годы
«Собрание мелких сочинений в стихах и прозе» в 7 частях (1794-1821)
«Мысли о романах», в 2 частях, 1791 году
«Собрание анекдотов о князе Потёмкине»
«Краткая история Польши» и другие.

Предуведомление

Мне во всю жизнь мою досадно было, что предки мои были так нерадивы, что не оставили после себя ни малейших письменных о себе известий и чрез то лишили нас, потомков своих, того приятного удовольствия, чтоб иметь об них и о том, как они жили и что с ними в жизни их случилось и происходило, хотя некоторое небольшое сведение и понятие. Я тысячу раз сожалел о том и дорого б заплатил за каждый лоскуток бумажки с таковыми известиями, если б только мог отыскать что-нибудь тому подобное. Я винил предков моих за таковое небрежение, а не хотя и сам сделать подобную их и непростительную погрешность и таковые же жалобы со временем и на себя от моих потомков, – рассудил употребить некоторые праздные и от прочих дел остающиеся часы на описание всего того, что случилось со мной во все время продолжения моей жизни, равно как и того, что мне о предках моих по преданиям от престарелых родственников моих, которых я застал при жизни, и по некоторым немногим запискам отца моего и дяди, дошедшим до моих рук, было известно, дабы сохранить, по крайней мере, и сие немногое от забвения всегдашнего, а о себе оставить потомкам мою незабвенную память.

История моих предков и первейших лет моей жизни
Письмо 1-е

Если труд сей будет им угоден, то должны они благодарить несколько и вас за оный, ибо еслиб ныне побудили меня к тому, то может бы не собрался я никогда к действительному приступлению к сему давно уже замышляемому делу. Вы уничтожили нерешимость мою и рассеяли те сумнительства, кои удерживали меня до сего от предприятия теперешнего и нашли способ, удостоверить меня, что обстоятельство, что жизнь моя не такова славна, чтоб стоила описания и что в течение оной не случилось со мною никаких чрезвычайных, редких и особливого примечания достойных происшествий, ни мало не мешает описать мне жизнь свою. Вы уговорили и уверили меня, что в происшествиях, бывших со мною и без того много кой-чего такого найдется, о чем можно писать и рассказывать, и о чем как вам, так и потомкам моим можно будет не без удовольствия и любопытства читать и слушать. Но я не знаю, не ошибаетесь ли вы в том, любезный приятель! Я исполню ваше желание; но буде последующее описание жизни моей не будет для вас таково любопытно, весело и приятно, как вы себе воображаете, то вините уже сами себя, а не меня; ибо мне не достанется другого делать, как пересказывать вам только то, что действительно со мною случилось и вы сами того верно не похотели б, чтоб я для украшения моего сочинения, или для придания ему более приятности стали выдумывали небылицы, или затевать и прибавлять что-нибудь лишнее, к бывшим действительно приключениям. Теперь, прежде приступления к действительному началу моей истории, надобно вас попросить о двух вещах. Во-первых, чтоб вы дозволили мне начало учинить кратким описанием всего того, что известно мне о моих предках, дабы чрез то сохранили, память об них моим потомкам, и чтоб не поскучали вы, если описание сие, следовательно, самое начало сочинения моего будет несколько сухо и скучновато. Во-вторых, чтоб не поскучали уже и тем, что я последующую затем историю мою начну с самого моего младенчества и буду рассказывать и все то, что помню еще я из случившегося со мною в сие нежнейшее и можно сказать, наиприятнейшее для нас время жизни. Я располагаюсь делать сие для того, что напоминание сих происшествий производит самому мне некоторое увеселение, ибо человек приводя себе на память все то, что случалось с ним в младенчестве и в малолетстве, власно как возвращается на то время в тогдашний возрасте и сладость тогдашней жизни, чувствует вновь и при самой своей старости. Сверх того, описание сих в самом деле, хотя сущих безделиц, может быть придаст сколько-нибудь и всему сочинению более приятности, и сделает его для чтения не таковым скучным.

Итак, приступая теперь к самому делу, прежде всего скажу вам, любезный приятель, что я природы татарской! Вот какое странное начало, однако вы тому не дивитесь. Я говорю самую правду и ни мало не стыжусь тем; ибо подобных мне между российскими дворянами очень много; некоторые и многие из них ныне гораздо меня знатнее и лучше, но со всем тем такой же природы как и я. Ибо сие ничто иное значит как то, что первые наши предки были татары, и выехали в Россию из Золотой Орды, сего славного в древности восточного и великого царства, владевшего некогда многие годы всем Российским государством.

Кто таков именно первый основатель нашел фамилии быль? В которое время и при котором государе в Россию выехал, и где сперва поселился – того всего я подлинно ее знаю. Небрежение ли моих предков, невежество ли тогдашних времен, или иной какой случай, не могу вам верно сказать, лишил меня сего удовольствия; одним словом, родословная наша весьма мала, и порядочной мы и по сие время не имеем. Покойный дядя мой, родной брат отцу моему оставил только мне небольшой реестр, или краткую поколенную роспись нашим предкам, которых мог он собрать из книг и дел в разных приказах.

Помянутый дядя мой рассказывал мне, что он не мог далее дойтить как до Насилья Романова сына: а чей сын был Роман того уже он не знает. Может быть сей Роман был и первой тот, который выехал и принял святое крещение, что некоторым образом и вероятно, по счислению лет: ибо я смечаясь находил, что жил он около времен царя Иоанна Васильевича или прежде за несколько времени. А в сие время, как известно, многие татарские фамилии к нам выехали и в здешних местах поселившись, приобщены были российскому дворянству и натурализированы. Какой он человек был, всего того не знаю: а сказывала мне одна только старушка, ближняя моя родственница, которую застал я еще в живых, что слыхала она от своего деда, что самые выезжие предки наши были знатной татарской и княжеской породы, да и здесь не служил никто из них низким чином, но бывали всегда чиновными людьми, и хаживали с царями на войну. Правда ли все сие или нет, в том поручаюсь, по крайней мере, то достоверно, что мы ныне на ряду с прочими российскими дворянами, и имеем все те же преимущества, какие они имеют.

У упомянутого Василия был один только сын Гаврило, прозвищем Горяин, а у сего Горяина было два сына: Ерофей и Еремей. О сем Еремее расскажу я вам после обстоятельнее, а что касается до Ерофея, то от него разделялась фамилия наша на четверо, ибо у него было четыре сына: Осип, Кирила, Ерофей и Дорофей; но поколение сих последних двух, уже давно, а третьего недавно и при мне уже пресеклось. Я и мой двоюродный брат происходим от поколения Осипова, а дом за несколько лет умершего соседа моего, после которого находится ныне в живых одна только дочь, происходит от поколения Кирллова.

Ежели хотите далее звать, кто таковы обоих сих колен ближайшие к нам предки были, то вкратце теперь скажу, что от Кириллы был сын Матвей, от Матвея Никола, от Никиты же подавно умерший Матвей; а в рассуждении нашего поколение от Осипа был Ларион, от Лариона Петр, от Петра Тимофею и Матвей. Первый был отец мой, а последний моего двоюродного брата.

Из сего видите, что весь наш род очень не велик, и Провидению небес не угодно было сделать его многочисленным. Ныне вся наша фамилия состоит в четырех особах: двух старых и двух молодых, и я с братом и обоими нашими сыновьями, составляем всю оную. О месте, где жили предки наши, мы подлинного знания не имеем. Сказывали только мне, что до сего жили они хотя в том же Каширском уезде, но верст с двадцать от нынешнего жилища, а именно на реке Беспуте. Но как бы то ни было, но то достоверно, что они не в тех местах жили, где ныне мы живем, ибо видно по книгам и письмам, что имели тут совсем другие люди жительство и владение. В одном принадлежащем нам теперь месте жил некой князь Шестунов, почему находящийся после сего места лес и поныне еще называют Шестунихою. А в другом, а именно в пустоши Шаховой, жиль князь Гундоров, в которых урочищах и самые места, где были их жительства, видны и поныне. Овинные и погребные ямы доказывают где их дворы стояли, а части оставшиеся от плотин, где их пруды были. Чрез какой случай сии селения опустели, неизвестно, но чаятельно чрез свирепствующее в тогдашние времена моровое поветрие, а может быть разорены они и во время войны татарское. Но как бы то ни было, но сии опустевшие места даны потом за службы нашим предкам, кои около сих мест имели уже поселение свое на речке Скниге и в другой, в близости того места бывшей деревни, носящей и по ныне еще имя их фамилий. Кирила и Ерофей, жили уже в здешних местах и имели дачи и владение на реке Скниге, которыми владеем мы и поныне.

Что касается до истории и до дел наших предков, то равномерно имею я о том очень малое и недостаточное сведение. Невежество тогдашних времен было тому причиною, что они не старались оставить потомкам своим о том какого-нибудь сведения, хотя бы то было для нас ныне весьма приятно и я дорого бы заплатил, если бы мог только отыскать и достать какие-нибудь письменные об их породе, их жизни и приключениях известия. Итак, все известное об них состоит только в некоторых словесных преданиях, да и то очень несовершенных и темных. Знатных и отменно прославившихся людей не было между ними. Не хочу я тем хвастать, а неугодно было также судьбе одарить их и знаменитыми достатками, и преподать им случай по примеру прочих приобресть себе богатство, но они были дворяне недостаточные и не знаменитые. При случающихся войнах хаживали они на войну с царями нашими, и наживали с собою по нескольку человек собственных своих людей, по тогдашнему обыкновению. Когда же в новейшие времена введено в войске нашем регулярство, то служили они в полках офицерами. Однако выше штабского чина никого почти не было из старых.

Об одном только из наших старинных предков, а именно о Еремее сыне Гаврилине, а внуке Василия Романовина, передана мне повесть, которая по особенности своей достойна внесена быть в сие описание, но как она довольно пространна, то дозвольте мне, любезный приятель, рассказание оной отложить до последующего за сим второго письма, а между тем, будьте довольны сим первым, и не взыщите, что наполнил его столь сухою материей, будущее может быть будет уже для вас любопытнее, и не таково скучно. Я окончу оное сказав, что я есмь, и прочее.

История Еремея Гавриловича
Письмо 2-е

Любезный приятель! Обещав вам в предыдущем моем письме рассказать вам повесть, преданную мне об одном из моих предков, хочу теперь обещание мое исполнить и надеюсь, что вы не поскучаете ее чтением, но будете ею довольны.

Предок сей, как прежде мною уже упомянуто, назывался Еремеем; он был сын Гаврилы прозванного Горяином и жил в упомянутой недалеко от нас находившейся и на речке Гвоздевке сидящей деревне, которая по нем стала называться Болотово, между тень как брат его родной Ерофей поселился на берегах реки Скниги и в самом том месте где мы ныне живем. У сего Еремея было два сына и две дочери. Одна из сих последних выдача была замуж за соседнего дворянина Ладыженского, а другая находилась в девках. Как около тогдашнего времени случилось нашим государям иметь войну с крымскими татарами, и все дворянство по тогдашнему обыкновению имело в том участие, то принужден был и помянутый Еремей, оставив жену и дочь в девках, идти на оную с обоими своими сыновьями и лучшими людьми. Но сия война была ему крайне злополучна. При глазах его поражены были оба его сыновья и пали мертвы к ногам своего родителя. Сие так тронуло сего несчастного старика, что он в беспамятстве почти бросался на неприятелей, желая отмстить за смерть детей своих, но тем лишь только свое несчастье усугубил. Будучи отхвачен от своих, хотя и долго оборонялся он от окруживших его неприятелей, но наконец принужден был уступить силе и дать себя взять в плен и отвесть в жестокую неволю.

Как в сем плену препроводил он долгое время, и о нем в России никакого слуха и известия побыло, то считали его все погибшим; жена и дочь были о лишении его неутешны, но небо в особливости излияло гнев свой на сей несчастный дом, и присовокупило новые бедствия и напасти. Немногие годи спустя, ночным временем напали разбойники на дом сей госпожи; они ограбили оный весь и самое ее измучив, тираническим образом лишили жизни. Бедной дочери ее удалось уйти босяком и совсем почти обнаженною. К несчастию, устрашенная боязнию, чтоб ее не нашли и не догнали, восприяла она бежать в блтжнюю и самую ту деревню, где мы ныне обитаем, и где тогда жили двоюродные ее братья Кирила и Ерофей, искать у них спасения и прибежища. Но когда разгневанное небо похочет кого гнать, то можно ли найти где спасения и укрытия от его гнева. Самый сей побег, свободивший ее от рук и варварства злодеев, обратился ей в вящее несчастье. Как случилось сие в зимнее время и в жесточайшие морозы, то она, бежав около трех верст до нашей деревни босая по снегу, отзнобила ноги и пришед в дом родственников своих пала без памяти. Страх, печаль, простуда и самая боль ног в короткое время низвели ее во гроб. А как за короткое пред тем время и замужняя ее сестра умерла бездетно, то пресеклось чрез то все их поколение, и имению их остались наследниками помянутые ее родственники, то есть наши предки Кирила с своими братьями, в которое они поступили спокойно во владение.

Все думали тогда, что отца ее, настоящего владельца сего имения, не было в живых, ибо несколько уже лет прошло как он без вести пропал и ее было о нем ни малейшего слуха. Со всем тем он был жив и претерпевал все суровости плена; слишком двадцать лет принужден он был, удаленным от отечества, от дома и родных своих, стонать под игом жесточайшей неволи, быть рабом у многих переменных и немилосердных господ, и отправлять все должности раба и невольника. Многажды покушался он уйтить, но все его покушения былин тщетны и произвели только то, что содержать его стали жесточее, а для отвращения от побега, по варварскому своему обыкновению, взрезали ему пяты, и насыпав рубленных лошадиных волос, зарастили оные в них, дабы не способен был к долговременной ходьбе.

Наконец судьба соединила его с одним земляком, таким же дворянином, каков был он, и который был не только ему знаком, но и несколько сродни. Сей несчастный был фамилии Писаревых, и будучи взят тогда же в полон, претерпевал такую ж неволю и рабство. Хотя сей столько же мало мог подать ему помощи, сколько он ему, однако обоим им приносило соединение сие великую уже отраду. По крайней мере могли они совокуплять все слезы и жалобы на суровость своего жребия, и вспоминая свою родину, говорить друг с другом и утешать себя взаимно.

Несколько времени препроводили они вместе, служа одному татарскому господину. Наконец убежден был мой предок товарищем своим к испытанию еще раз своего счастия в побеге. Близость тогдашнего их пребывания от пределов и границ российских и явившейся удобный к тону случай подавал им к сему поводы – но и в сей раз не были они счастливее прежнего. Они ушли, но их догнали и наказали наижесточайшим образом.

Сие прогнало в них охоту к предприятию впредь тому подобного. Однако в самое то время, когда они всего меньше о том думали, и когда лишились уже навек надежды видеть когда-нибудь любезное свое отечество, явился неожиданный и новый благоприятствующий им случай. Одна старушка, раба того ж господина, сжалилась на их несчастье. Благоприятствуя им во всякое время, не могла она без соболезнования смотреть на раны ими претерпеваемые. Она утешала их и говорила, что им никогда не уйтить, если не похотят они пользоваться ее помощию, при ее ж вспоможении они верно отечество свое увидеть могут. Легко можно заключить, что не надобно было им сие два раза предлагать. Они пали к ее потам и просили, чтобы помогла, если только может. Татарка обещала им сие сделать и велела дожидаться, покуда найдет она к тому удобное время.

Чрез несколько дней она и исполнила свое обещание: «добро!», сказала она пришед в один день с поспешностью к ним: «мне надобно сдержать свое обещание, не могу более видеть ваших слез и горести, – добродушие и постоянство ваше меня тронуло – вот возьмите сие, и не теряя времени бегите и будьте счастливы. Бог да поможет вам увидеть вашу землю и родных ваших». В самое то время отдала она им связку и напоминала, чтобы они в нужном случае хоть бы все кинули, но не бросали б, а берегли маленький узелок, завязанный в связке. Они не знали, что это значит, однако, поблагодарив старушку и простившись с ней, отправились того часа в путь свой.

Целую ночь бежали они неоглядкою в ту сторону, которую указала им старушка, и дошед до одного назначенного ею места, спрятались в камыш для отдохновения и препровождения в оной всего дня того.

Тут имели они время осмотреть все, что находилось в связке. Они увидели, что добросердечная старушка снабдила их всем нужным к продолжению пути их. Находилось туте несколько денег, и столько съестных припасов, что им можно было ими до пришествия в свое отечество пропитаться; но что привело их в великое удивление, то был помянутый узелок, о бережении которого старушка неоднократное ишь делала подтверждение; в оном не нашли они ничего, кроме двух небольших пучков незнакомой им травы; хотя они и не знали, чтоб это значило, однако положили свято хранить старушкино завещание, и для лучшего сохранения взяли оба по пучку, и спрятали в безопаснейшее место.

Но не успели они скарб свой опять связавши несколько отдохнуть, как услышали уже издали крик и вопль татар, скачущих по пространным степям и друг другу голос подающих. Не трудно было им заключить, что то была за ними погоня. Они ужаснулись от близости предстоящего им бедствия, и пали ниц в густом камыше, прося Бога о помиловании их и о защищении от гонителей. Слух и топот от скачущих лошадей приближался отчасу ближе, и страх их был неописанный, как татары, гнавшие за ними и их повсюду тискавшие, прискакали к самому тому болоту и камышу и в оном повсюду искать их начали. Но небо похотело тогда конец положить их страданиям: татары не нашли их, хотя несколько раз ни в такой близости от них ездили, что одному из них едва было головы лошадьми не раздавили. Они спаслись, – и возблагодарив Бога, пролежали тут весь день, и не прежде пошли в дальнейший путь, как по наступлении опять ночи.

Сим образом, идучи всегда по ночам, препроводили они несколько суток в беспрестанном страхе и боязни, покуда не дошли благополучно до пределов российских и не достигли до любезного своего отечества. Тут отдохнули они по желанию и благословляли Бога, что вывел их благополучно наконец из долговременной и жестокой неволи, и дал еще прежде смерти увидеть свое малое отечество.

Совсем тем место их родины отстояло откуда еще далеко, и им предстоял путь гораздо дальнейший. Но как бы то ни было, но продолжали они оный охотно, питаясь мирским подаянием, ибо собственного ничего более у себя не имели. Надежда вскоре увидеть свои домы и родных увеселяла их дух, и облегчала трудности путешествия. Но сколь мало знал мой предок, какие печальные вести его там дожидаются, где он веселье найти надеялся!

По приближении к тем местам, где уже неподалеку них обоих жилищи были, распрощались они друг с другом наинежнейшим образом и каждый спешил к своему дому и обиталищу. С какими чувствиями приближался наш старик к тем местам, где он рожден, воспитан и препроводил большую часть века своего живучи в новое, и от коих толь долгое время был отлучен и не имел надежды никогда видеть, сие всякому себе вообразить, нежели мне описать удобнее. Трепетало сердце его и наполнялось наисладчайшею радостью, как начали уже появляться те места, которые ему с малолетства были знакомы, и встречаться с ним все те положения несть, те речки, ручьи, вершины и бугорки, которых и звания не могло из памяти его истребить толь долговременное отсутствие. Переходя оные называл он каждый из них знакомым ему еще именем, и каждое приветствовал. Все они были ему милы и казались глазам его имеющими в себе нечто приятное и прелестное, а многие места не мог уже он и узнавать совсем, а особливо леса и рощи. Во время толь многих годов его отсутствия многие совсем иной вид восприяли. Там, где при отшествии его на войну были леса, находил уже он пашни и поля, а где низкие кустарники и чепыжи были, там высокие и большие рощи и заказы стояли. Одним словом, все ему казалось ново, шило и приятно, но не зная, что в доме его происходило, и кого он найдет, находился он между страхом и надеждою.